Неточные совпадения
За новым человеком скрыт не только
вечный человек,
Адам Кадмен, но и ветхий человек, ветхий
Адам.
Да и в самом деле, разве не обидно было, например, Фролу Терентьичу Балаболкину слышать, что он, «столбовой дворянин», на
вечные времена осужден в
аду раскаленную сковороду лизать, тогда как Мишка-чумичка или Ванька-подлец будут по райским садам гулять, золотые яблоки рвать и вместе с ангелами славословить?!
Ад есть посмертное выпадение из вечности и вступление в смертоносное время, но оно лишь временное, а не
вечное.
Окончательная победа Бога над силами
ада не может быть разделением на два царства, Божье и диавольское, спасенных и обреченных на
вечную муку, оно может быть лишь единым царством.
— Пусть и испытает этот
ад! — рассудила с своей стороны Сусанна. — Он может раскаяться и избегнуть
ада вечного.
Мне сейчас же припомнилась известная американка, которая сказала, что если хотя три человека будут осуждены на
вечное мучение в
аду, то она будет просить, чтобы она была четвертая, и я, почти не помня себя от гнева, ответил, что если, будучи поляком, нельзя быть рыцарем, то я лучше не хочу быть и поляком…
Мадлена. Я родила ее в провинции. Когда же она выросла, я привезла ее в Париж и выдала ее за свою сестру. Он же, обуреваемый страстью, сошелся с ней, и я уже ничего не сказала ему, чтобы не сделать несчастным и его. Из-за меня, быть может, он совершил смертный грех, а меня поверг в
ад. Хочу лететь в
вечную службу.
Но, старый враг, не дремлет сатана!
Услышал он, шатаясь в белом свете,
Что бог имел еврейку на примете,
Красавицу, которая должна
Спасти наш род от
вечной муки
ада.
Лукавому великая досада —
Хлопочет он. Всевышний между тем
На небесах сидел в уныньи сладком,
Весь мир забыл, не правил он ничем —
И без него всё шло своим порядком.
Сотни рублей платят наследники христолюбца голосистому протодьякону, чтобы такую «
вечную память» сорал он по тятеньке, от какой бы и во
аде всем чертям стало тошнехонько.
Вечные законы бога с их
вечным раем и
адом превратились в правила практической философии, основанные на ловких расчетах выгод и потерь, со слабым остатком уважения к радостям, доставляемым добродетелью и возвышенной нравственностью.
Надобно бы в муки
ада включить
вечную праздность, а ее-то, напротив, поместили среди радостей рая.
Для такого отравленного бытия, не имеющего в себе положительной силы бессмертия, жизни
вечной в Боге, пассивное бессмертие, т. е. простое отсутствие смерти, было бы величайшим бедствием,
адом на земле.
Понятие Jungfrau Sophia резко отличается внеполовым, точнее, полувраждебным характером: вообще вся система Беме отмечена отсутствием эротизма и типической для германства безженностью (которая дошла до апогея в гроссмейстере германской философии Канте). «Die Bildniss ist in Gott eine ewige Jungfrau in der Weisheit Gottes gewesen, nicht eine Frau, auch kein Mann, aber sie ist beides gewesen; wie auch Adam beides war vor seiner Herren, welche bedeitet den irdischen Menschen, darzu tierisch» [Образы Божий, которые принимает
вечная Дева в качестве мудрости Бога, не есть ни мужчина, ни женщина, но и то и другое; как и
Адам был и тем и другим перед своим Господом, чем отличался смертный человек от животного (нем.).] [Ib., Cap.
— К чему может вести такая любовь? Только к
вечной гибели, к
аду, где нет ни раскаяния, ни исправления.
Те угрозы
адом и
вечными муками, которые могли повергнуть в панику веселую и прекрасную Флоренцию, звучат крайне неубедительно в воздухе современного Рима.
Это есть также освобождение от кошмарной иллюзии
вечных адских мук, держащей человека в рабстве, преодоление ложной объективации
ада, ложного дуализма
ада и рая, который целиком принадлежит времени объективированному.
Активный дух, не отдающийся пассивно смерти, страшится не столько смерти, сколько
ада и
вечных мук.
Ад есть, но он временный, а не
вечный, т. е. в сущности он есть чистилище.
«Добрые» так хотят пролезть в Царство Небесное, что у входа, где образуется давка, готовы раздавить большое количество ближних, оттесняемых ими в
ад, в
вечную погибель.
Ад и есть перенесение на веки веков нашей посюсторонней жизни в жизнь
вечную.
Потеряв сознание
вечной и бессмертной жизни, человек освободил себя от мучительной проблемы
ада, сбросил с себя тяжесть ответственности.
Ад есть результат совершенного отделения судьбы добрых, наследующих блаженство, от судьбы злых, наследующих
вечную муку.
Ад объективированный, как особая сфера
вечной жизни, совершенно нетерпим, немыслим и просто несоединим с верой в Бога.
Ни для кого не создавай
ада ни на этом свете, ни на том свете, освободись от инстинктов мести, принимающих возвышенные и идеализированные формы и проецируемых на
вечную жизнь.
Когда Ориген сказал, что Христос останется на кресте и Голгофа продолжится до тех пор, пока хоть одно существо останется в
аду, он выразил
вечную истину.
И потусторонняя
вечная жизнь, в которой не будет разделения на рай и
ад, на царство добрых и на царство злых, сохраняет заботу и тяготу, не дает покоя, совершенной цельности, совершенной радости.
Дуалистическое решение целиком находится в пределах различения добра и зла, порожденного грехопадением, и проецирует его в
вечную жизнь, как
ад и рай.
Его редко переживает дух пассивный, его особенно остро и напряженно переживает дух активный, ибо активный дух склонен связать свою
вечную судьбу, а следовательно, и суд и возможность
ада с собственными творческими усилиями.
И когда этот ужас овладел человеческой душой, человек готов искать спасения от
ада в смерти, в
вечной смерти.
Ад есть фантасмагория, кошмарное сновидение, которое не может быть
вечным, но может переживаться человеком как бесконечное.
Ад есть отрицание вечности, невозможность войти в
вечную жизнь и приобщиться к вечности.
Когда это добро проецируется в
вечную жизнь, оно создает
ад.
И еще более радикальная задача, чем задача воскрешения умерших, поставленная Н. Федоровым, есть задача победы над
адом, освобождение из
ада всех тех, которые испытывают «
вечные» адские муки, победа над
адом не только для себя, но и для всей твари.
Человеческая воля, резко разделяющая мир на две части, представляет себе
ад как
вечную каторжную тюрьму, в которой «злые» уже изолированы — не могут причинять зла добрым.
И в этом царстве добра не могло бы быть цельности, была бы отравленность соседством
ада с
вечными муками злых.
Во внутреннем диалоге души об
аде голос Оригена есть
вечный голос одной стороны человеческой души.
«Тебе сейчас хорошо. А что будет на том свете? Шалишь, грешишь, о смерти не думаешь… Тогда пожалеешь! Неужели не выгоднее как-нибудь уж потерпеть тут, на атом свете, — всего ведь несколько десятков лет. А зато там — безотменное блаженство на веки
вечные, А то вдруг там тебе —
ад! Ужаснейшие муки, — такие, какие даже представить себе трудно, — и навеки! Только подумать: на веки
вечные!.. Эх-эх-эх! Не забывай этого, Витя! Пожалеешь, да поздно будет!»
То ли она распутничает, то ли она молится своим распутством или там упрекает кого-то…
вечная Магдалина, для которой распутство или начало, или конец, но без которого совсем нельзя, которое есть ее Голгофа, ее ужас и мечта, ее рай и
ад.
— Что ты сказал?! Ты ни во что считаешь погубить свою душу на бесконечные веки веков, лишь бы сделать что-нибудь в сей быстрой жизни для другого! Да ты имеешь ли понятие о ярящемся пламени
ада и о глубине
вечной ночи?
Так думал отец и гордый барон. Не раз приходило ему на мысль самовольно нарушить клятву. Никто не знал о ней, кроме старого духовника и Яна; духовник схоронил свою тайну в стенах какого-то монастыря, а в верном служителе умерла она. Но сколько барон ни был бесхарактерен, слабодушен, все-таки боялся
вечных мук. Клятва врезалась такими огненными буквами в памяти его,
ад так сильно рисовался в его совести, что он решился на исполнение ужасного обета.
Но сущее (ens) — разумею человеческое сущее (ens), — в которое диавол посеял свое семя, его должен он воспринять и в нем стереть главу диавола и змеи, в нем разбить оковы смерти, которая держит в заточении небесное сущее (ens), и зацвести, как провозвещает это сухой жезл Ааронов, зацветший миндальным цветом» [См. там же, т. V, с. 287.]. «
Адам тоже был природным сыном Бога, созданным Им из его естества, но он утратил сыновство и утратил наследие, был изгнан и с ним вместе все его сыны» [См. там же, т. V, с. 315.]. «Ибо Христос умер для человеческой самости в гневе Отца и с волей самости был погребен в
вечную смерть, но воскрес в воле Отца своего и живет и царствует в вечности в воле Отца своего» [См. там же, т. V, с. 316.].
И да родится когда-либо человек от другого в том порядке, в котором
Адам через девственность свою стал человеком и образом Божьим: ибо то, что от вечности, само рождает в порядке вечности; существо его должно всецело выходить из
вечного, иначе ничто не сохранится в вечности» [См. там же, т. IV. «Die triplici vita hominis», с. 261.].
Если разуметь жизнь загробную в смысле второго пришествия,
ада с
вечными мучениями, дьяволами, и рая — постоянного блаженства, то совершенно справедливо, что я не признаю такой загробной жизни; но жизнь
вечную и возмездие здесь и везде, теперь и всегда, признаю до такой степени, что, стоя по своим годам на краю гроба, часто должен делать усилия, чтобы не желать плотской смерти, то есть рождения к новой жизни, и верю, что всякий добрый поступок увеличивает истинное благо моей
вечной жизни, а всякий злой поступок уменьшает его.